История "сокровищ Колчака" началась в августе 1918 года в Казани, когда войска белого генерала Каппеля отбили у большевиков половину золотого запаса Российской империи. Он был вывезен в Омск через Уфу и Самару в 40 грузовых вагонах под охраной чешских частей, получивших за эту миссию 750 ящиков серебра. Прочие ценности достались в ноябре 1918 года адмиралу Колчаку. По его приказам в марте - октябре 1919 года 217 тонн золота было отправлено во Владивосток в уплату японцам за оружие и амуницию. Правда, эшелон с последней партией золота в 32,8 тонны захватил в октябре 1919 года в Чите атаман Семёнов. Позднее он передал все эти ценности японцам.

В октябре 1919 года Колчак под натиском Красной Армии отступил из Омска с 29 вагонами сокровищ. По дороге в Иркутск пропало 26 ящиков золота на станции Тайга и ещё 13 ящиков на станции Тыреть.

В Иркутске Колчака пленили чехи, выдавшие его красным вместе с остававшимися у адмирала 13 вагонами золота в марте 1920 года. С тех пор до настоящего времени остаётся загадкой судьба 39 ящиков с золотом на сумму в 35 миллионов золотых рублей, похищенных из поезда Колчака на станциях Тайга и Тыреть.

Золотой клад начала ХХ века, спрятанный в Гражданскую войну в Западной Сибири вблизи от железнодорожной станции на Транссибирской магистрали отступающими колчаковскими войсками…

Кто слышал или читал, хорошо помнит, что повествование об этом сокровище весом 52 пуда неизменно начинается с рассказа о служившем во время величайшей русской смуты у белых двадцатишестилетнем писаре-фельдфебеле Карле Пурроке и полковнике Жвакине. Якобы, после того как клад был спрятан, зарыт в землю, полковник Жвакин крикнул писарю Пурроку приказ пометить ориентир: «Запиши, Пятая дорога»…

КРАСНАЯ армия в начале 1920 года полностью овладела и Западной, и Восточной Сибирью, воины адмирала Колчака потерпели сокрушительное поражение. Полковник Жвакин, руководитель спецотряда по захоронению золота в глухом лесу, сгинул бесследно. Писарь Пуррок, ребенком по столыпинскому переселению вместе с родителями перебравшийся на Алтай, возвратился на историческую родину в Эстонию. До 1930-го года жил там, помалкивая о своей причастности к схороненному в тайге золоту. Потом вдруг на пару с родственником-инженером обратился к Советскому правительству с просьбой предоставить ему возможность поискать золото и, получив «добро», приехал в Сибирь. Первая попытка отыскать следы зарытого клада увенчалась ничем. В другой раз Карл Пуррок вместе с всё тем же родственником-инженером прибыл искать клад совершенно не ко времени и некстати: едва начали рыть шурфы в надежде отыскать золотые слитки и монеты, - грянула Великая Отечественная война. Пуррок был осужден, как мошенник, советским судом на срок 5 лет и умер в лагерях в 1942-м…

Такая вот история без конца.

Без конца, потому что клад по сей день числится существующим, ненайденным, о нем много пишут в центральных и региональных изданиях, что ни год, снаряжаются кладоискательские экспедиции…

Местом захоронения золотого клада времен Гражданской считается район железнодорожной станции и города Тайга в современной Кемеровской области. Называются и иные населенные пункты, точнее, окрестности других населенных пунктов. Однако наибольшее предпочтение отдается все ж таки Тайге. В 2001 году в августовском номере журнала «Родина» на помещенной там карте была указана ст. Тайга. Прежде в течение десяти лет, поднимая тему золотого клада в западносибирской тайге, «Комсомолка», «Совершенно секретно», «Невское время», другие издания, публикуя карты, воздерживались от обозначения городов и деревень на них.

Названное в заголовке статьи «Клад с Бобровского тракта» собственное имя села - «Бобровка» (тракт был между узловой станцией Тайга и стоявшей неподалеку, исчезнувшей нынче Бобровкой), сужал площадь поиска зарытого в Гражданскую клада до нескольких десятков квадратных километров. С помощью современных приспособлений пять-семь опытных кладоискателей без проблем бы, имея столь точные ориентиры, быстро нашли бы сокровища. Если, конечно, есть что искать. Но у нас, во-первых, нет профессии «кладоискатель», потом, самые новейшие приборы – далеко не у каждого. В-третьих, за 85 лет существования легенд о Тайгинском (или просто сибирском) крупном золотом кладе называлось так много точнейших, точнее некуда, ориентиров и так много было тщетных попыток найти клад, что сейчас, обозначь даже самые достоверные сведения, где копать и найдешь, мало, кто нынче уже поверит и возьмет лопату в руки. В-четвертых, и это важнее важного, люди, твердо и уверенно знающие, где золото зарыто, берутся не за перо, а за лопату…

Есть ли все-таки клад в сибирской тайге близ ж.д. станции Тайга? Или, если он там был, не выкопан ли давным-давно?

Всё-таки, наверное, у города-станции Тайга было спрятано золото, был клад. По той простой причине, что, если бы клада не было, не было бы и Пуррока. Никогда бы имя это не прозвучало в связи с кладом. Я, когда еще полтора десятка лет назад появились первые публикации о Тайгинском кладе и в г. Тайга создали консорциум «Тайна Тайги», пытавшегося найти таинственный золотой клад, усомнился, что нужно было привлекать к устройству тайника писаря-фельдфебеля Пуррока. Не тот случай, когда требуются красивые чертеж и почерк. На мятом клочке бумаги, корявым почерком достаточно было записать координаты. Но даже если бы все же и привлекли Пуррока, и Пуррок всё красиво изобразил, его бы, устроив тайник, немедленно ликвидировали. Пуррок, видимо, был привлечен к запрятыванию золота и оставлен потом в живых затем, чтобы потом путал и лжесвидетельствовал. Те люди, которые устраивали золотой тайник и к кому потом и должно было вернуться золото, понимали: спрятать в лесу почти тонну драгоценного металла так, чтобы вовсе никаких слухов не было, практически невозможно. А коль так, пусть будут путаная разноголосица слухов и хотя бы один живой непосредственный участник устройства тайника-сокровищницы. А чтобы этот непосредственный участник (в нашем случае Пуррок) был сам твердо убежден, что закапывал именно клад, и позднее врал, сам не подозревая, что врет, нужно было сделать так, чтобы в глазах у Пуррока стоял золотой блеск. То есть, я хочу сказать, что Пуррок не просто видел, как закапывали ящики, но и что он, перед тем как эти ящики из-под оружия закапывали, видел и содержимое этих ящиков. Видел своими глазами во всем слепящем блеске золотые слитки, золотую монету. И ему не только крикнули «Запиши, Пятая дорога», а прежде еще и показали ценности! Пуррок, после того как он все записал, остался в незыблемой уверенности, что ему была доверена святая святых тайна, что золото, которое при нем зарыли в землю, там и осталось…

МНЕ КАЖЕТСЯ, я даже уверен, что когда Пуррок получил разрешение правительства Советской России и с инженером-родственником прикатил в 1931 году в Западно-Сибирский край, в город Тайгу, он показал сотрудникам госбезопасности СССР точнёхонько именно то самое место в окрестностях узловой железнодорожной станции, где прятали золото в 1919-м. Высказывавшееся не однажды мнение, что ничего не нашли будто бы потому, что сильно изменилась местность, а многие события двенадцатилетней давности стерлись из памяти у бывшего колчаковского писаря Пуррока, просто несерьезны. Ну, какие уж там великие изменения на местности могли произойти около города, где под страхом сгнить в концлагере люди пару лесин-то свалить боялись без высокого на то разрешения, где никакая ударная стройка не затевалась. Все силы и средства шли на возведение Запсиба, а Тайга жила, оставаясь в тех же границах и с теми же постройками, что и при своем рождении и коротком развитии в 1895-1917 годах при царе Николае Втором. Да и случись какие-то средней руки изменения на местности, Пуррок всё равно нашел бы место. Склерозом в неполные сорок лет не страдал, участие в упрятывании золота было, уверен, самым ярким и в памяти застряло прочно в тончайших деталях до последнего вздоха. Так что, думаю, указывая место, где закапывали золото в 1919-м, Пуррок по приезде в Тайгу ничего не путал, ни в чем не ошибался.

А не нашли колчаковский клад, как ни бились, там, где его прятали на глазах у Пуррока, потому, скорее всего, что не было его там. То есть, золото было там. Но ровно столько, сколько требовалось, чтобы писарь Пуррок убедился: он был участником чрезвычайно тайной операции по запрятыванию большого количества золота. И когда Пуррок вместе с полковником Жвакиным, сделав своё дело, начертив план, записав «5-я дорога», удалялся в сторону станции Тайга, люди полковника Жвакина вынимали из земли ящики с золотом. Чтобы снова грузить на коней, везти… Стоило ли городить такой сложный огород с писарем? Наверное, все-таки стоило, если о золоте отступающих белых уже с начала 1920-х ходили глухие слухи в Тайге и окрестных деревнях, а вскоре и подготовленный вносить путаницу и лжесвидетельствовать Пуррок не выдержал, заговорил о кладе, сам запросился в большевистскую Россию. Определенно Пуррок видел своими глазами и золото в ящиках, и то, как ящики с золотом зарывают. Не видел бы, не манил бы его золотой блеск, поостерегся бы рваться в страну, где в одна тысяча девятьсот тридцатых годах шли массовые репрессии. Подданный любой страны, оказавшийся на земле СССР, с той же легкостью, что и любой советский - от чернорабочего и крестьянина до маршала и члена Политбюро - мог загреметь в лагеря. Пуррок и кончил жизнь, я уже говорил, в советской тюрьме…

Каких только я не наслушался, не начитался легенд и версий, где спрятано золото, когда работал над романом «Клад Адмирала». В них фигурирует не один Пуррок, но и мальчишка из местных, из тайгинцев, которого белые привлекли показывать дорогу. Мальчишка-проводник этот, якобы, маялся животом, постоянно бегал в кусты, когда добирались по лесной дороге к месту, где наметили устроить тайник, в конце концов сбежал и потом рассказал чекистам, в каком направлении ехал золотой обоз... Упоминался и солдат, участник закапывания золота, чудом уцелевший (других нежеланных свидетелей расстреляли), эмигрировавший в Америку. Один утверждал, что золото спрятано на станции Иверка. В конце 1919 года, при отступлении, гражданская жена адмирала Колчака Анна Тимирева была, якобы, беременна, родила ребенка в адмиральском салон-вагоне. Оставить до лучших дней ребенка решили в семье железнодорожника на ст. Иверка, а в «приданое» ребенку сгрузили в Иверке 52 пуда золота, ни больше, ни меньше. По другой версии, в августе 1919-го, генерал Анатолий Пепеляев велел погрузить золото на пароход и отправить из Омска в глухую тайгу по рекам Сибири. Верные генералу офицеры спрятали золото близ г. Сургута. Так там и лежит. Ну, допустим, золото - такой металл, ощутив в руках тяжесть которого, самые верные Пепеляеву офицеры с легкостью могли изменить генералу. Почему-то уроженец Томска Анатолий Пепеляев, который оказался после поражения войск А.В. Колчака в Харбине без гроша в кармане и занялся частным извозом, очень часто, чаще других фигурирует как устроитель золотого клада. И где только, если верить разнобродице слухов, молодой генерал-лейтенант Пепеляев не устраивал клад: в Тайге, в самом её центре и в ближних окрестностях, в Томске, в лесу по Томской ветке, в селе Шегарке на Оби в 60 км от Томска, под Сургутом, в Мариинске на горе Арчекас, между Мариинском, Боготолом и Ачинском. Конечно, это чепуха на постном масле - разговоры о причастности к кладам Анатолия Пепеляева. Никаким устройством тайников из сокровищ 28-летний командарм 1-й Сибирской не занимался. В августе 1919-го армия его вела тяжелые кровопролитные бои пока еще на дальних подступах к Белой столице Омску, сдерживая натиск наседающих красных войск. Во-вторых, боевой генерал, думал, как спасти фронт, а не свою шкуру, в мыслях не имел обеспечить на случай поражения себе и семье сытую жизнь. К тому же, как и десятки других генералов колчаковской армии, Анатолий Пепеляев просто не имел доступа к золотому запасу России.

Что все-таки это - «тайгинское» золото? Где оно, по чьему приказанию был сделан тайник?

ДУМАЮ, что все-таки ценности поверженной Романовской Империи, малая часть ценностей, около тонны весом, были спрятаны в тайге в Западной Сибири вовсе не по приказу Адмирала. А сделал это кто-то из тех пользовавшихся (неоправданно пользовавшийся!) высоким доверием Верховного Правителя людей, кому было поручено отправлять мелкими порциями золото на восток, когда затрещал колчаковский фронт. Не из патриотических целей было выгружено золото, не для подпольной борьбы с большевизмом. Для себя. Возможно, тот же полковник Жвакин и еще несколько его офицеров сделали. Судя по тому, как они грамотно провели операцию: привлекли к делу писаря Пуррока, писарь, оставленный в живых, им поверил безоговорочно, рвался потом в Советскую Сибирь на поиски, полковник Жвакин был из разведки или контрразведки.

Но куда потом проследовало золото, которое видел писарь Пуррок в ящиках, и на глазах у которого ящики с сокровищами закапывали?

Когда меня спрашивают, где, по моему мнению, тайгинское колчаковское золото, я отвечаю иногда:

-За рубежом. А где точно – не знаю.

Правда, я не имею в виду заграницу. Я имею в виду – за селом Рубеж. Или по-другому, - Рубежным. Село это так называется потому, что стоит на границе Красноярского края и Томской области... Но я по порядку.

В 1982 году я написал короткую приключенческую повесть «Таёжный детектив». Действие в повести происходит в глухой тайге. Грабителям, совершившим преступление, нужно выбраться из глухой тайги на Транссиб, пройти по местам, где некогда проходил 150-километровый тракт. Тегульдетцы (жители с. Тегульдет Томской обл.) называют этот исчезнувший вскоре после Великой Отечественной войны тракт Сусловским. В городе Мариинске Кемеровской области он более известен как Тегульдетский. О существовании этого тракта я узнал от Андрея Михайловича Саватеева. Теперь его уже лет 12-15 как нет в живых. Андрей Михайлович родился в 1908 или 1909 году в одном из сел на берегу реки Чулым в Мариинском уезде Томской губернии. Это нынче Тегульдетский район Томской области. Родился А.М. Саватеев в семье рыбака и охотника. Лет с восьми-десяти он уже вместе с отцом и дядей профессионально охотился и рыбачил. Воевал в Отечественную, был ранен, имел награды. Несмотря на малость образования, дослужился от рядового до старшего лейтенанта. Возвратившись после войны в родные места, лет десять жил в родных местах, потом переехал в Томск, работал на одном из заводов. Андрей Михайлович, рассказывая мне о Сусловском тракте, попутно вспоминал и разные истории. И среди них – особо запомнившийся ему случай. Из своего детства. Ему было лет 13 или 14. И значит, был год так 1923-й. Может, 1924-й. Они с дядей, как обычно, летовали, рыбача и охотясь в Причулымской тайге, близко от села Тюхтет жили в балаганах. Однажды прибрели к таёжной избушке, облюбованной аборигенами-кочевниками. Сидя у костерка около избушки, аборигены из деревянных мисок хлебали уху. Гостеприимные хозяева налили в миски ухи и Андрею Михайловичу, и его дяде. Всё бы ничего, если бы не столовые металлические ложки, которыми пользовались сами аборигены и которые подали и Андрею Михайловичу и его дяде. Тяжелые серебряные ложки с буквами (читать: с монограммами – В.П.) на них. Андрею Михайловичу ни раньше, ни потом не приходилось держать таких ложек. Я чувствовал, что он и спустя почти шестьдесят лет, рассказывая, помнил тяжесть оказавшейся у него в руках ложки. Помнил, как вертел ее в руках, разглядывал, особенно замысловато переплетенные буквы. Дядя Андрея Михайловича тоже, прежде чем приняться за уху, разглядывал протянутую ему ложку и монограмму на ее ручке, спросил: откуда такие? Аборигены перебрались в тайгу под Тюхтет с чулымских верховий, раньше стояли ниже села Бирилюссы, там в тайге нашли, оттуда и привезли. У них, кроме ложек, было и другое столовое серебро, и они с явным удовольствием показали-похвастали. Всё. В тайге много вопросов не задают. Похлебали ухи, посидели, пошли своим путем дальше. Больше никогда и не виделись.

А дальше был случай с Андреем Михайловичем незадолго до того как его призвали на срочную службу. Году в 1927 или 1928-м в селе Тюляпсы или Чуняшки (теперь эти сёла лет 30-40 как исчезли) двое неизвестных ограбили приемщика мехов. Преступники с мешком собольих шкурок стали уходить на обласке по Чулыму в сторону Бирилюсс-Ачинска. Держась берега, благодаря закоскам, между которыми вода стоячая, в стремнину встречного течения не попадаешь, плыть можно очень быстро. Завязалась погоня. А.М. Саватеев в числе нескольких охотников участвовал в ней. Где-то между нынешними селеньями Проточное-Линёво и Сопки преступники почти постоянно были на виду. В нескольких километрах за Сопками причалили на глазах у преследователей к берегу и скрылись в тайге. Мешка с пушниной с ними не было. Погоня закончилась ничем. Сколько потом по горячим следам ни искали, - без толку. А.М. Саватеева многие годы занимала загадка: куда же грабители девали мешок? Кто о чем часто вспоминал из мирной жизни в войну. Саватеев – тот случай погони. Он для себя примерно определил, где могли избавиться от мешка преступники. Где-то на отрезке Проточное – Сопки. Когда плыли не по Чулыму, а по его протоке (рукаву). После войны, отвоевавшись, выбрал время, поплыл проверить свои догадки. Мехов не нашел. Зато в своих поисках в тайге между Проточным и Сопками набрел на старый-престарый охотничий лабаз. И в этом лабазе наткнулся на золотой брусок с царской маркировкой, а вдобавок и на кисет, в котором среди остатков махры были несколько десятков золотых монет. Привалившему счастью Андрей Михайлович не очень обрадовался. Были еще сталинские времена, он понимал, каких хлопот, а, может, и бед наживет себе, своей семье, если возьмет и будет хранить у себя или заявит о своих находках.

Его никто не видел, он счел за благо пока оставить всё как есть, сначала посоветоваться с женой. Спустя неделю он снова приехал на то место. В лабазе ничего не было…

Андрей Михайлович рассказывал мне о серебряных ложках, о лабазе с золотыми бруском и монетами в самом начале 1982 года. Были две разные истории. Андрей Михайлович между серебряными ложками и золотым бруском из лабаза связи не видел. Я – тоже. Но вот летом 1989 года я проехал от Чулыма до стоявшего на Транссибе села Суслово близ Мариинска по исчезнувшему, заросшему лесом Сусловскому тракту. И от старого пасечника, державшего в тайге между селами Четь-Конторка и Рубино пчел на богатейших медоносах у Долгоунских болот я второй раз услышал об аборигенах со столовым серебром. Их арестовали, они сгинули бесследно за то, что не сдали это серебро куда следует, а вдобавок еще испортили какие-то две ценнейшие картины, повесив их в своей юрте, где было жарко от огня, когда топили, и холодно, когда не топили. Старый пасечник не видел ни картин, ни серебра, мог только еще добавить, что приезжал к остякам (или это были тунгусы?) какой-то высокий чин. Несколько высоких чинов, милицейских и из госбезопасности…

Я ХОРОШО помнил, что аборигены, нашедшие в начале 1920-х годов где-то в тайге столовое серебро, и, как выяснялось, еще и какие-то очень ценные живописные холсты, прикочевали в тайгу под Тюхтет из-под Бирилюсс, из Бирилюсского района. В тайге в Бирилюсском же районе нашел золотые монеты и слиток и А.М. Саватеев. Я тогда уже хорошо знал о золотом кладе весом 52 пуда, спрятанном по легенде в 1919 году отступающими колчаковцами на станции или вблизи станции Тайга нынешней Кемеровской области. Знал, что в Золотом Запасе России было не только золото, но и фамильные ценности частных людей. Там вполне могло быть и фамильное столовое серебро, и дорогие картины кисти крупных живописцев. Почему бы картины, столовое серебро не могли находиться в ящиках, которые прятали под Тайгой на глазах у писаря-фельдфебеля Карла Пуррока? Вполне могли быть. Если принять за истину, что Пуррока привлекли к этому делу, чтобы убежденно утверждал, что есть клад под Тайгой и чтобы вносил путаницу, где на самом деле клад, то как только Пуррок составил план, записал «Пятая дорога», ящики с ценностями тотчас были извлечены из земли, продолжили путь. До волостного центра Суслова в 30 км восточнее г. Мариинска. Лучшего места, чем Суслово, откуда аж до Чулыма по тракту можно увезти клад в сторону от больших дорог, от людских глаз в забытую Богом глухомань, трудно сыскать. Правда, чулымский берег тогда, почти сто лет назад, был заселен, обжит, пожалуй, лучше, чем теперь, в начале 21 века: волостной центр Туталы-Чулымские, молодой поселок Тегульдет в трех верстах, село Центрополигон, густая россыпь хантских, остяцких юрт вдоль Чулыма, староверческие тайные поселения. Глушь, да не такая, какая нужна. Не безглазная и безгласная… Не исключено: перегрузили ящики с ценностями на какой-то катерок, пароходик, поплыли вверх по полноводной, судоходной тогда реке, в поисках мест еще более диких, безлюдных…

Я, когда вплотную занимался вопросом, где может быть т.н. Тайгинский клад, натолкнулся на одну записку времен 1920-х годов, где говорилось, что золото спрятано между городами Томском и Енисейском. Тегульдетский и Бирилюсский районы, один в Томской области, второй – в Красноярском крае, как раз на этой линии. Как золотой маркированный царским клеймом слиток мог оказаться в охотничьем лабазе? Сложный вопрос. Кто-то из сопровождавших золото мог спрятать, утаить для себя. В Бирилюсском районе в Гражданскую войну, после ее окончания орудовала, занималась грабежами банда Олаферьева (Олиферьева?). Столовым серебром банда еще могла разжиться, а вот ценными картинами, золотым слитком из достояния Банка Российской Империи – вряд ли… Близ ст. Тайга в Кузбассе клад, в Бирилюсском ли районе Красноярского края, – сказать трудно. Может, когда-то и откроется. Не исключено, что есть два клада.

Я считаю и считал, когда писал роман об этом кладе, что где-то в глухой тайге под Бирилюссами… Так ли это? Клад по сей день ищут.

Валерий Привалихин
"Лесная Газета", №9/2006 г.